Мучительное воспоминание детства: я во втором классе, учительница Валентина Михайловна вызывает меня к доске и дает тетрадку Кировой Лены (имя изменено):
- Читай!
Я прилежно зачитываю титульный лист:
- Тетрадь по математике ученицы второго «А» класса средней школы КОровой....
Ударение на первом слоге: я заметила, что несчастная Ленка вместо «и» написала «о», но не увидела еще одной ошибки. Учительницу это не устроило:
- Дай сюда! – вырвав тетрадку у меня из рук, она сунула ее следующей жертве:
- Ты читай! Внимательно!!!
->>Жертва старалась:
- «...ученицы... КОровы...» (оказывается, бедная Ленка, подписывая тетрадь, забыла поставить фамилию в родительный падеж. Распространенная ошибка, тем более, что ударение все еще было на первом слоге. – Авт.).
- Да нет же!!! – выкрикнула учительница, и, захлебываясь, стала читать сама:
- «КорОвы! КорОвы Лены!!! Ребята, она корова! Она сама написала, что она корова!»...
Понятно, что класс «грохнул»: смеялась даже обладательница тетрадки-раритета. Но не могу вам передать, каким первозданным счастьем сияла наша Валентина.
Подметила. Уделала. Смогла...
Как вы понимаете, это стало смертью репутации маленькой девочки Лены.
Кировой больше ее никто не звал.
Ей харкали на спину: «Эй, корова!», - и потом убегали с криком: «Фу, инфекция!». Роняли на голову портфель. Играли в «собачку» ее вещами...
Бедная девочка в подростковом возрасте еще и располнела, словно чтобы соответствовать. Забитая, ссутуленная, стала ходить как-то бочком, съехала на одни сплошные двойки...
Теперь я понимаю, что у бедняжки – возможно! – была самая маленькая задержка развития: мелочь для педагогов и родителей, корректируется. Но первая учительница, вместо того, чтобы помочь ребенку, первая же начала травлю. Ввела в круг ада. Образно говоря, столкнула с обрыва...
Подобных «уроков доброты» из начальной школы я помню много.
«Гляньте, у Т. нечищеные зубы!», - и Маша Т. при всех, на уроке, шла к раковине.
«Максим К. обкакался!»...
«У Димы В. глисты!»...
Почему родители не реагировали? Не собрались, не пошли к директору, не объяснили, что учитель – мелкий садист? Или, может, даже не садист, а просто деревенская баба после педучилища, ВОТ ТАК понимающая педагогический процесс?
Могу предположить, что никто не хотел конфликтовать (самые пострадавшие переводили детей в другие классы). А мои, возможно, и не знали: я о том, что в классе нас зовут «чурбанчики» и «пеньки с глазами», дома не рассказывала. Я считала это нормой: мне ведь было не с чем сравнивать. В голову не приходило жаловаться.
Труднее понять, почему молчала мама Лены Кировой...
Конечно, за минувшие десятилетия в школах творились такие вещи, по сравнению с которыми эта история – детский лепет. Учителя били учеников и ученики били учителей (снимали на видео). Учительница сломала хребет инвалиду. Завуч три раза, под гыгыканье класса, зачитала записку девочки к мальчику, и довела-таки несчастную Джульетту до самоубийства...
Но все-таки это бывает редко, а словесный садизм: «Гляньте-ка, Сидоров проснулся! Сидоров-то у нас дурак!», - это, можно сказать, будни нашей школы.
Та же нижегородская мегера, получившая срок за кол на лбу у ученицы, постоянно называла детей «макаками», «животными» и «проститутками», - и, что характерно, все считали ее крайне продвинутым педагогом, фактически новатором...
Я думаю, что за «корову» тоже надо сажать. За изломанную судьбу, за исхарканное детство.
На выпускном вечере, на котором мне поручили писать стихи педагогам, я пыталась высказать все, что думаю. Фактически продекламировать эту колонку, но в стихотворной форме. Мне не дали.
(с) Ульяна Скойбеда
КП