Я опять все пропустила. Оказывается, объявляли точное время конца света. Мы с Олей разговаривали по скайпу и начали думать, что бы сделали, если бы сказали, что конец света ровно через сорок часов. Сто метеоритов летят на Землю, все смотрят на них в телескопы. Вариантов нет вообще. Точно конец. Ну, маму поцеловать – это понятно. Но сорок часов ее же не будешь целовать. Пять часов на поцелуи для всех – это вагон времени. А что потом делать? Тридцать пять часов еще осталось. Нажраться? Протрезвеешь. Спать вроде бы глупо. Поубивать всех своих обидчиков – бессмысленно, они и так скоро сдохнут. Позвонить паре-тройке козлов и послать их, высказать все. Потом позвонить тем, кого обидела когда-то сама, и попросить прощения. Потому позвонить той паре-тройке козлов и тоже извиниться. Переспать со всеми? Ну, сколько я могу заниматься сексом, у меня уже возраст. Пойти на работу и делать обычные дела? А смысл? Или сказать им всем: «Мне никогда не нравилось тут работать! В гробу я вас видала!» Съесть все пирожные? Жареную картошку с пивом на ночь. А потом конец света не настает, и ты сидишь, как дура толстая, без работы, со всеми переспала, мучает похмелье и жуткий неудобняк. Поэтому я бы, наверное, бездарно провела сорок часов, то есть, как обычно.
->>
Обычно люди думают, что будет потом и что скажут остальные. И совершенно напрасно, конечно. Артист Леонид Ярмольник как-то рассказывал, что когда еще был студентом, то его попросили стать дублером в сцене фильма. Один актер по сценарию должен был пробежать мимо камеры с голым задом, но он отказывался это делать, потому что он не такой, что подумает о нем зритель. Тогда позвали Ярмольника, который подходил по комплекции. Ярмольник бегает мимо камеры с голым задом, а тот актер сидит и довольно смотрит. После съемок Ярмольник подошел к нему и сказал: «Бегал я, а все равно будут думать, что жопа твоя».
Это, конечно, обязательно когда-нибудь произойдет. Не конец света, но вообще конец. А некоторые люди живут так, будто вечно. В том смысле, что взаймы. Удовольствия и все хорошее откладывают на потом. Не время сейчас, не время… А когда время? Один из признаков жизни взаймы, когда пульт оборачивают полиэтиленом. Это чтобы не испортился и сохранился дольше. Насколько дольше? На всю жизнь? Двести лет он должен быть красивым и новым? Он же пульт, пластмасса. Я люблю сразу все развернуть и использовать, потому что черт его знает, что со мной будет завтра.
Или вот, бывает, ешь бутерброд. И объедаешь сначала с тех краев, где икры поменьше. Чтобы напоследок оставить самый аппетитный кусок, где повкуснее, где начинки пожирнее положено. Вот так ешь свой бутерброд, медленно, не бессмысленно жрешь. Слизываешь крошки с губ, пережевываешь эту икру, лопаешь во рту, но прежде перекатываешь, добираешься постепенно до самого смачного. Осталась пара укусов - и все. Бутерброд падает или кто-нибудь попросит откусить.
Один раз я увидела конец света в глазах актрисы. Мы снимали трогательную любовную сцену, героиня фильма должна была страстно влюбиться. Режиссер говорит ей: «Пожалуйста, сейчас закрой глаза, а я включу камеру. Не думай о том, что идет пленка и здесь кто-то есть. Ты одна. Когда ты их откроешь, то я хочу увидеть такой взгляд, который у тебя был после последнего потрясающего секса. Вспомни, когда у тебя был такой секс, и посмотри на меня так. Я хочу увидеть в глазах этот блеск и свет». И тут актриса вместо того, чтобы закрыть глаза, непроизвольно вскидывает их вверх и видно, что она силится вспомнить, что-то такое вроде бы припоминает, но сразу в голову ничего не приходит. И никакого в глазах света, все - конец.
Самый правильный конец света пережила недавно тетя Наташа, лучшая мамина подруга. Она полезла на высокую стремянку красить стены. Налила объемный тазик краски, взяла кисть и стала красить. И так красила, и сяк, а потом потянулась до дальнего угла, оступилась, стремянка закачалась, и тетя Наташа начала балансировать в воздухе. Она качалась, размахивала в воздухе руками, цеплялась за жизнь. Пыталась установить равновесие, переносила суетливо свой центр тяжести то туда, то сюда, стремянка ходила ходуном, тазик начал расплескиваться, тетя Наташа приухивала, приахивала и приохивала. И вроде бы есть этот последний шанс удержаться, остаться на высоте, но тут тетя Наташа подумала: «Да ладно, все равно же падать». И упала. Это, по-моему, самое правильное решение в жизни. Поэтому я тут вчера ночью подумала и наелась жареной картошки. С пивом. Раз такие сообщения пошли, то надо готовиться к концу, встретить его в полной неге. А если конца света так и не будет, то хотя бы было вкусно. А что касается секса, то режиссер Чеважевский как-то раз написал сценарий, который назвался "Член". И было понятно, что с таким названием выходить в прокат нельзя. Тогда он переименовал его в "Счастливый конец". Что в корне верно. И вообще, когда я была в Мексике пару лет назад, то мы ездили в племя майя. Я им говорю: «Что же вы так со всеми поступили? Нарисовали календарь до 2012 года, все теперь переживают. Ну кто так делает?» А майя мне говорят: «Да не волнуйтесь вы, нарисуем еще». И мы сели пить чай из коры.
(с) Алеся Петровна